без сабжа

24 декабря я работала. Впрочем, как и многие мои коллеги. Нам рожденственские каникулы не полагались. От щедрот компания отпускала нас на час раньше. Впрочем, дел особо не было, в отличие от нас большинство наших клиентов закрывались на каникулы. Для нас это было время небольшой передышки в годовом марафоне и возможность подчистить хвосты и залатать дыры. Традиционно каждый год мои коллеги живо интересуются тем, когда же у православных Рождество. Они вновь и вновь с интересом слушают рассказ о старом и новом времяисчислении... Во время последнего разговора всплыло имя одного из наших ученых, гистолога и патоанатома Соломона Хайле. Соломон тоже ортодокс, - сказала Милен, - только я не знаю откуда он. Я вспомнила, что Соломон как-то упоминал мне название своей Родины, я не разобрала, но мне почему-то показалось, что Египет, наличие там ортодоксов примиряло меня с этой теорией, хотя внешне Соломон никак не подходил под определение Египтянин, но я списала это на мое плохое знание фенотипов египтян. Однако, мое смелое предположение насчем Египта не нашло понимания в лице моих коллег и они отвергли с негодованием мою теорию. Ах так, - подумала я, - так я пойду и выясню у первоисточника!

Тут следут сделать некоторое отступление. Наш отдел – роскошь. Далеко не все наши конкуренты могут себе позволить иметь такой отдел. Мы помогаем гистологам писать доклады-исследования по патологии. Ну мы не нажимаем за них кнопочки на компьютере. Мы обрабатываем все данные, собранные во время эксперимента, делаем сводные таблицы, графики, статистические анализы. Наши гистологи получают от нас все данные и им остается только облечь то, что они увидели под микроскопом в слова. Иерархия достаточно строга, впрочем определяется она чаще всего именно нашим отделом, редко кто из наших позволяет себе панибратство с патоанатомами-гистологами. Но безусловно с каждым (или с каждой) из них у нас складываются разные отношения...человечский фактор никуда не денешь. Соломону я нравлюсь. Очень безопасно для него и для меня, просто нравлюсь, пока нахожусь в поле его зрения. Он так же ревнует меня к другому гистологу, который в свою очередь нравится мне. Тоже вполне безопасно для всех. С тем, последним мы флиртуем и особо не скрываем своих симпатий друг к другу. Соломон всегда хотел меня поразить, чтобы я прекратила в его присутствии смотреть влюбленными глазами на Люка, и чтобы Люк прекратил так глупо улыбаться мне в ответ....

24 декабря соломоново желание сбылось. Он меня поразил. Залпов было несколько и все они попали точно в цель. Ну все по порядку.

Разговаривать с мужчиной, которому ты нравишься легко. Пусть даже он сто раз доктор наук и всяческий там директор. Ведь он тебе всегда рад. В канун Рождества у Соломона не было много работы, и он был мне рад вдвойне.

- Соломон, - я взяла быка за рога, - ты откуда?

- Кофе хочешь? – ответил он мне вопросом на вопрос

- Давай, - я не стала капризничать, - ну так откуда?

Соломон налил мне чашку кофе. Быть может он уже почувствовал, что приближается час его триумфа.

- Если ты посмотришь на меня и  вспомнишь мою фамилию, то ты сразу же поймешь из каких я мест родом, - он максимально облегчил мне задачу.

Я глотнула немного кофе и посмотрела на Соломона. Симпатичный дядька лет 45. Европейские черты лица, но сам смуглый, цвет хорошо загорелого тела.... Хайле... Что может мне сказать фамилия Хайле?

- Не знаю, - сдалась я

-Ну как же, -Соломон так искренне расстроился, что я тут же захотела изучить все фенотипы всего населения Земли, чтобы безошибочно назвать ему страну, в которой он родился... Но времени у меня не было.

- Эритрия, - произнес Соломон непонятное мне слово.

- Что?, - тупо переспросила я.

- Эритрия, - настаивал на своем Соломон. – Ты знаешь страну Эфиопия?

Я с облегчением выдохнула. Покажите мне россиянина, который не знает Эфиопии? Быть может не все с первого раза безошибочно ткнут на верное место на карте, но уж название-то увековечено в анекдотах.

- Конечно, - с энтузиазмом ответла я . – Так ты отттуда?

- Моя страна называется Эритрия, - ответил Соломон

С таким же успехом он мог мне сообщить, что он прибыл с планеты Эритрия. Увы, мне это название ни о чем не говорило.

(Впоследствии я проверяла наших на вшивость вопросом о стране Еритрии. К моему сожалению, половина опрошенных знала о ее существовании, более того, они догадывались на каком континенте следует ее искать. А моя самая близкая подруга Катя вообще после моего рассказа сказала Ну конечно, их лидера зовут Хайле, чем окончательно меня добила, и я почувствовала собственное невежество)

Тем временем Соломон с энтузиазмом проповедника, открывающего аборигенам новые горизонты, ринулся к компьютеру и быстренько набрал в Гугле нужное слово.

- Я очень люблю географию, - он сказал это, как будто сознался в каком-то грехе.

-Смотри, - продолжил Соломон, - вот Эфиопия, а вот Эритрия, она была частью Эфиопии, но получила независимость в начале 90-х годов, и теперь это маленькое государство на северо-востоке Африки.

Я окончательно почувствовала себя двоечницей. Я подумала, что я ему теперь разонравлюсь, какой любитель географии выдержит такое невежество симпатичной ему женщины.

-А ты знаешь такое государство Бутан? – с ленинским хитрым прищуром спросил меня Соломон

- Да, - радостно воскликнула я. Я была почти реабилитирована, и выложила ему все, что знала об этой закрытой и во многом загадочной стране.

- А знаешь ли ты, - продолжал Соломон, - что дед Пушкина был из наших мест?

Это был первый залп. Я чуть не поперхнулась кофеем, который беспечно поднесла к губам перед этим вопросом.

- Знаю,- осторожно ответила я.

- Ведь мы были очень социалистической страной и я много знаю о России. Многие мои друзья учились в Патриса Лумумба.

- Я жила там рядом...

- Я еще Тургенева люблю, - мечтательно сказал Соломон.

Это был второй залп. Намного сильнее, чем первый... Я сидела в Монреале и пила кофе с эфиопом-эритрийцем, который любит Тургенева...

- На каком языке ты его читал, - спросила я. Я была уже готова услышать, что читал он его, естесственно в оригинале.

-На французском... Он гениальнй писатель.

Я не могла не согласиться, какое-то время мы молча попивали кофе. Но Соломон уже не мог просто так уняться. Он сказал, что он изучал основы марксизма-ленинизма.

- Хочешь, я спою тебе одну песню. Ты ее непременно узнаешь.

После провалившегося эксперимента с угадыванием его страны, я ни в чем не была уверена. Но спорить не стала. Песня, так песня... Я уже понимала, что это будет третий залп.

- Я спою ее тебе на своем родном языке, - нежно произнес Соломон.

И он запел. На своем эритрийском языке. Песню, которую я действительно тут же узнала. Он допел ее до конца. Я слушала и мне хотелось смеятся и удивляться одновременно... «Вставай, проклятьем заклейменный...» пел Соломон Интернационал... Когда он закончил, он посмотрел на меня с немым вопросом.

- Узнала, - засмеялась я, - конечно узнала...

- Ну и Рождество у нас с вами в один день, так как мы тоже православные, - подвел он итог беседы.